Психоанализ в эпоху информационных технологий

Человеческое тело стоит как вызов Земле, грязи, которая его порождает

и которую оно с радостью отправляет в ничто.

Ж. Батай «Внутренний опыт»

Взаимоотношения с интернетом, с информационным пространством дают современному субъекту много нового. От мгновенного доступа к лакановским семинарам на французском языке до осмысления проблемных моментов дистанционного анализа, от объединения многочисленных сообществ на различных онлайн платформах до чувства тотального «одиночества в сети», от иллюзии овладения любым сексуальным объектом в порноиндустрии до новых видов паранойи (кибератаки, слежка и прослушивание со стороны спецслужб, фантазии о всемирном блэкауте).

Говорят, что с изобретением новых технологий субъект вошел в эпоху виртуального пространства, которое как-то трансформирует его «реальную» жизнь. Но с точки зрения психоанализа психическое само по себе «виртуально» — мы имеем дело с представлениями, а не с объективной реальностью. Мы сталкиваемся здесь с ложной дихотомией, противопоставлением на пустом месте того, что не должно быть противопоставлено: по Фрейду, фактическая реальность в процессе становления психики человека образует неповторимую психическую реальность на основе следов его памяти и остатков впечатлений; по Лакану, сборка субъекта проходит через идентификацию с образом Другого, на что, к тому же, накладывается вхождение в язык как окончательное порывание с объективной реальностью в пользу символического.

Экран компьютера или смартфона дает ложное представление о разделении двух мест: информационное пространство понимается как пространство, параллельное «истинной», «настоящей» жизни. Но, как отмечает К. Ледюк, «где начинается и где кончается "истинная" жизнь, когда по телефону продолжаешь решающий разговор, начатый с коллегой в кафе» [1]?

Получается, что информационные технологии не становятся чем-то радикально новым для формирования субъекта, однако они представляют собой место связи, функционирования особого рода знания, реализуют тот или иной тип дискурса и выстраивают отношения с объектами влечений, прежде всего визуальными, и потому их нельзя сбрасывать со счетов. С изобретением интернета и гаджетов появляются новые способы либидинальных отношений и новые пути циркуляции наслаждения. Таким образом, в фокусе психоаналитического внимания оказывается не столько противопоставление реальной и виртуальной жизни, сколько специфика устройства цифрового пространства и его отношения с психической реальностью субъекта.

Итак, что представляет собой интернет — это большой Другой, система подобий или, может быть, «объект маленькое а»? Прежде всего, интернет — это пространство структуры, структуры дискурса. В дискуссии с психоаналитиками Э. Лоран отмечает, что пребывание в интернете создает иллюзию свободы, но не стоит забывать, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке: «в конце концов кто-то всегда должен платить» [2]. В интернете субъект расплачивается тем, что становится объектом — как минимум, объектом наблюдения Другого. Это негласный договор, определяющий своеобразное добровольное рабство — субъекту якобы представляется доступ ко множеству способов связи и информации, в то время как он сам является ее главным источником и производителем. Чем он интересуется, что ищет, что скрывает, чем живет — алгоритмы анализируют каждое его действие, которое впоследствии может быть использовано против него.

Д. Володарски считает, что в рамках такого обращения с информацией, со статистикой, крупные корпорации, собирающие множество данных, преследуют весьма специфический интерес: не узнать отдельную личность, познать человека, а «понять его универсальным, всеобъемлющим образом» [3]. Один растворяется во всех, тонет в массе информации. Компании стремятся получить максимум знаний о вкусах и привычках каждого, чтобы собрать их и распределить по категориям. Таким образом, пользователи интернета рассматриваются не как клиенты, а как продукт, который продается. В последнее время это становится особенно тревожным в перспективе взаимодействия крупных интернет-компаний и правительств различных стран.

В подобной логике обращения с информацией вырисовывается замысел современной науки: пусть Символическое в конце концов полностью покроет Реальное. «Сексуальные отношения наконец-то смогут быть записаны и избавят нас от Реального, в том числе реального тела», — пишет Ф. Файнуокс [4]. Однако всегда остается что-то по ту сторону подобного замысла, Реальное здесь — это наслаждение, которое невозможно оцифровать, потому что оно отсылает к телесности каждого отдельного человека.

Субъект представлен в мире прежде всего как говорящее существо, говорящее тело. К. Ледюк отмечает, что в интернете возможны различные встречи: любовные, дружеские, интеллектуальные и даже травматические. Однако все эти цифровые феномены связаны со структурной запутанностью различных регистров — Воображаемого, Символического и Реального. В идеале «интернет предполагает Единое наслаждение, аутистичное и мастурбаторное, регулируемое порно-индустрией и соответствующими играми» [5]. Страсть направлена здесь не на тело другого в заведомо провальной попытке его постичь, но ведет лишь к собственному болезненному наслаждению в логике навязчивого повторения, где существо другого в принципе исчезает, словно сводится на нет.

Процитируем Ф. Файнуокса: «Говорящее существо в этом полностью зависимо от своего психического устройства: оно каждый раз повторяет, согласно своей собственной программе наслаждения, своему бессознательному алгоритму, те или иные похожие ситуации, и ему необходим опыт анализа, чтобы иметь возможность выявить алгоритмы, которые управляют его цепочками означающих, и отделиться от них» [6].

Если во времена Фрейда мы имели дело с психоанализом, который снимал сексуальные и иные запреты, то есть был вписан в «либеральный» дискурс в духе эпохи Просвещения, в наше время психоанализ парадоксальным образом оказывается на службе закона, на стороне «консерваторов», — он помогает справиться с избытком наслаждения; производит своеобразную «детоксикацию» от передозировки знаний, общения, связей и образов; возвращает субъекту право не желать, не стремиться, не раскрепощаться, не играть в различные социальные игры. Как отмечает Ж.-А. Миллер, существует разрыв «между моментом, когда Фрейд изобрел психоанализ, если можно так сказать, под эгидой королевы Виктории, образца подавления сексуальности, и временем обширного распространения в XXI веке так называемого "порно", совокупления напоказ, ставшего спектаклем, шоу, доступным для всех пользователей интернета посредством простого щелчка мышью. От Виктории — к порно, мы не только перешли от запрета к разрешению, но — к возбуждению, вторжению, провокации и принуждению» [7].

Однако психоаналитическое слушание лежит по ту сторону информационного шума. В то время как алгоритмы унифицируют человека, дорвавшись до возможностей всеобъемлющей, глобальной статистики, психоанализ все еще остается на стороне единичного, уникального, неповторимого. Практика психоанализа представляет собой особый режим общения, чьим единственным посредником является сама речь, а не гаджеты или иные каналы связи.

Поскольку психоанализ не ограничивается простым теоретизированием на тему субъекта в мире информационных технологий, и его в большей степени интересует именно практический аспект, сосредоточимся на вопросе возможности или невозможности дистанционного анализа. Рассмотрим различные аргументы как за, так и против подобного способа практики.

Аргумент «за» № 1. Существует точка зрения, согласно которой дистанционный анализ мыслится как наивысшая форма развития практики психоанализа, и вот почему: как отмечает Ж.-П. Бэг, при дистанционной работе исчезает все лишнее — и «остается только речь» [8]. В рамках этого подхода считается, что виртуальность допускает высказывание самых сокровенных вещей, раскрытие самых сокровенных желаний, возможность показать себя в разных аспектах, а также возможность переиграть события прошлого в отношениях с аналитиком так, чтобы эти слова или действия не повлекли за собой последствий для субъекта в его отношениях с внешним миром.

С помощью слов анализант может виртуализировать свою внутреннюю психическую реальность (то, о чем он думает, и то, что испытывает). Ж.-П. Бэг полагает, что встреча в виртуальном пространстве — это удобный способ предварительно поэкспериментировать с различными сценариями, чтобы в итоге сохранить только то, что подходит пациенту, или проверить новые модальности отношений. Таким образом, первый аргумент в пользу дистанционного формата заключается в том, что психоанализ строится на взаимодействии двух говорящих, а в таком случае не важно, каким образом они собираются друг с другом взаимодействовать.

Аргумент «против» № 1. При таком понимании, когда в анализе «все лишнее исчезает, и остается только речь», за скобки убирается понятие говорящего тела, говорящего существа (parlêtre). Идея об «очищении» психоанализа до взаимодействия двух голосов похожа на ситуацию из известного выражения эпохи Реформации — об опасности выплеснуть ребенка вместе с грязной водой. Анализ, разумеется, основывается на речи, но речи, выстроенной при определенных условиях: это то, что могут сказать друг другу два говорящих тела, двое говорящих в формате отчасти случайной, невероятной, неестественной встречи.

Как пишет Ж.-А. Миллер, «совместное присутствие во плоти необходимо, хотя бы для того, чтобы не случилось сексуальных отношений» [9], потому что формат наблюдения через веб-камеру создает иллюзию их возможности, в то время как психоаналитическая кушетка — это место, где по умолчанию может разместиться только один человек. Психоанализ строится на парадоксе встречи двух людей в рамках кабинета, но, если саботировать регистр Реального, этот парадокс исчезает. Речь становится значимой именно в присутствии во плоти, в условиях определенных ограничений как для аналитика, так и для анализанта. Заметим на полях, что отсутствие тела при дистанционном формате работы — это иллюзия, а вот то, что это тело функционирует совершенно иначе, чем в кабинете, — подлинно. И психоаналитикам еще предстоит осмыслить специфику расположения, ощущения, отношений, либидинальной нагрузки тел в дистанционной практике.

Аргумент «за» № 2. Интернет способствует широкому распространению психоанализа, делает его доступным для большинства, а также для тех, для кого по тем или иным причинам в реальном мире он вообще недоступен. В 1918 году на конгрессе в Будапеште Фрейд отмечает, что если число сторонников психоанализа будет расти, если эта практика уйдет в массы, то аналитики будут вынуждены адаптировать свою технику к новым условиям. Из этого вытекают два следствия: 1) снижение терапевтической эффективности (из-за роста сопротивления), 2) возврат от аналитической практики к методу прямого внушения (из-за невозможности организации длительной работы, малого числа подготовленных аналитиков, высокой стоимости прохождения анализа и т. д.).

Чтобы приблизить дистанционную встречу к реальной сессии в кабинете, многие аналитики выключают камеру, чтобы субъект не мог их видеть, а только слышал их голос. К. Борманс задается вопросом: подобная практика — это аналитический акт или возвращение к гипнотической терапии с экраном компьютера в качестве маятника? Можно сказать, что аналитик, разрывающий видеосвязь, как две капли воды похож на гипнотизера, предлагающего пациенту «опустить веки», хотя сам пациент продолжает быть доступным аналитику через взгляд камеры. «Не находится ли пациент, лишенный возможности видеть терапевта и оставшийся обреченным слышать только его голос, в положении субъекта, погруженного в гипнотический сон? В конце сеанса терапевт может снова подключить камеру и стать видимым для пациента, так же, как звучит в гипнозе приказ: "Проснись!"» [10].

Отсюда исходит аргумент «против» № 2. Фрейд формулирует аналитическую позицию, а именно не-действие аналитика, как отказ от терапевтического воздействия (наложения рук и прочих способов внушения). Подобный выбор — не-действия — является особой позицией именно потому, что в действительности ничто не мешает психоаналитику «двигаться», «прикасаться», «говорить», «встать и уйти». Вопрос нейтральности, вопрос психоаналитической этики строится на том, что пассивность, неподвижность и молчаливость аналитика добровольны.

То же самое относится и к пациенту. «Если у него нет возможности "разорвать" негласный контракт, нарушить правила, то есть развернуться, сесть и посмотреть своему аналитику прямо в глаза, то его воздержание, добровольный выбор не-действия не является истинным актом» [11], — постулирует К. Борманс. «Безопасный» анализ, который предлагает дистанционный формат работы, — это хищник без когтей, кофе без кофеина, иными словами, плутовская уловка. Это попытка вынести за скобки аспект Реального, оставив лишь Воображаемое и Символическое. На самом деле анализ представляет определенную опасность, в том числе и для самого аналитика, именно поэтому этические аспекты и соблюдение правил становятся настолько значимыми.

Положение на кушетке изолирует тело анализанта от моторного отреагирования, от способности действия, от видения, не оставляя ему никакого выбора, кроме как говорить. Речь оказывается здесь продолжением ситуации положения на кушетке, ее вынужденным исходом. Кушетка буквально воплощает брошенное тело, лишенное почти всех его возможностей. «Лежать на кушетке — значит, стать чистым говорящим, одновременно переживая себя как тело, паразитирующее на слове, бедное тело, страдающее болезнью всех говорящих существ» [12].

Здесь мы снова возвращаемся к позднему лакановскому понятию «parlêtre» — говорящее существо. Это понятие должно было встать на замену фрейдовскому бессознательному, поскольку, с одной стороны, включает постулат о том, что бессознательное структурировано как язык, с другой стороны, принимает во внимание эффекты йазыка (lalangue) — ритма, телесности, наслаждения. Симптому в данной теории соответствует функция письма, письма на теле, затрагивающего регистр Реального. На смену пристежки смысла в рамках скольжения цепочки означающих приходит идея о чем-то, лежащем по ту сторону смысла, «вне смысла», с чем также предстоит столкнуться говорящему субъекту в анализе.

Аргумент «за» № 3. При дистанционном формате работы можно связаться со своим аналитиком в любом месте в любое время, что дает определенную свободу действиям пациента. Дистанция экрана также может способствовать раскованности пациента, сохранению его анонимности; иногда она позволяет легче освободиться от тайны, выговориться, что важно, например, для людей, находящихся в тяжелой депрессии, для жертв сексуального насилия [13] или для субъектов с другими психическими травмами. Поскольку психоанализ — это пространство свободы и индивидуальности, следовательно, он должен поддерживать подобную практику раскрытия и раскрепощения.

Аргумент «против» № 3. Все вышеперечисленное верно, если речь идет о необходимости достижения терапевтического эффекта. Однако не это является главной задачей анализа, для подобного эффекта существуют другие виды психологических практик. С одной стороны, психоанализ действительно связан с освобождением (необходимо, правда, уточнить, что речь идет о высвобождении энергии влечений, об обнаружении запутанных бессознательных конфликтов и идентификаций, об открытии истины о собственном желании), с другой стороны, он традиционно с работает с законом, кастрацией, ограничениями (куда включается необходимость приезжать, ждать, платить, соблюдать правила).

Аналитик и анализант взаимодействуют в ситуации обостренного парадокса: иметь возможность свободно договариваться о времени сессии, об оплате и количестве встреч, и в то же время — следить за соблюдением договоренностей, придерживаться четких правил и обязательств. Поэтому психоанализ не может случиться «в любое время в любом месте», это изначально противоречит его структуре, где гибкость переплетается с непреложностью.

Психоаналитическая практика отталкивается от тезиса о том, что запрет рождает желание, в русле которого прочитывается и известный библейский сюжет о грехопадении (не будь Адаму и Еве особо означено, что им не стоить есть плоды именно с древа познания добра и зла, захотелось бы им поддаться соблазну?). Желание всегда возникает «задним числом», когда субъект оглядывается назад и понимает, что есть что-то, что отныне ему недоступно, и с чем он столкнулся как с запретом со стороны Другого. Желание появляется здесь как эффект принятия утраты, как нехватка, вокруг которой отныне будет разворачиваться история взаимодействия субъекта с внешним миром.

Наконец, психоанализ предполагает принятие ответственности за все, что когда-либо происходило с субъектом, в том числе за его собственные бессознательные мотивы и желания. Это опыт встречи с истиной бессознательного, которая не всегда согласуется с представлениями о себе и не всегда соответствует логике принципа удовольствия. Позиция пациента говорить о себе все, исследовать произошедшие с ним события, в том числе травматические, принять на себя ответственность за те или иные поступки — необходимое условие анализа, которое не сможет быть выполнено в формате необязательных анонимных спорадических дистанционных встреч. Свобода приобретается в тот момент, когда не остается таинственных симптомов, повторяющихся фантазматических сюжетов, когда у анализанта появляются силы твердо решить, что он больше ничего не хочет об этом знать.

Как показывает разбор приведенных аргументов, среди современных психоаналитиков не существует единой точки зрения на (не)возможность практики дистанционного анализа. Однако ясно одно — дистанционный анализ не может рассматриваться как смена или альтернатива классическому способу прохождения анализа с посещением кабинета психоаналитика. Это совершенно иная психотерапевтическая практика, со своими достоинствами и недостатками, которая у некоторых субъектов создает представление о том, что классический психоанализ постепенно прекратит существование и перейдет в информационное пространство. Так это или нет — покажет только время. Однако, как мы уже отмечали в статье, психоанализ является местом невозможной, неповторимой встречи, где феномены физического присутствия как аналитика, так и анализанта имеют огромное значение и напрямую влияют на аналитический процесс. Именно поэтому в эпоху информационных технологий искусство психоанализа, парадоксальное искусство присутствовать рядом и взаимодействовать с говорящим телом другого, как представляется, становится только ценнее.

Вероника Валерьевна Беркутова

Статья опубликована: Беркутова В. В. Психоанализ в эпоху информационных технологий // Дистанционные технологии в профессиональном психологическом образовании, психологии и психоанализе. Сборник научных трудов по материалам международной научно-практической конференции, проведенной в ЧОУВО «Восточно-Европейский Институт психоанализа» 19.11.2019 г. / Под ред. проф. М. М. Решетникова. — СПб.: ВЕИП, 2020. — С. 11—21.

Ссылка на версию в формате .pdf.

Сноски и примечания:

[1] Leduc C. Préambules à une clinique du réseau // La Cause Du Désir. 2017. № 3 (97) «Internet avec Lacan». P. 74.

[2] Laurent É. Jouir d’internet // La Cause Du Désir. 2017. № 3 (97) «Internet avec Lacan». P. 21.

[3] Wolodarsky D. Machines à ségréguer // La Cause Du Désir. 2017. № 3 (97) «Internet avec Lacan». P. 69.

[4] Fajnwaks F. Il n’y aura pas d’algorithme pour numériser l’analyste // La Cause Du Désir. 2017. № 3 (97) «Internet avec Lacan». P. 60.

[5] Leduc C. Op. cit. P. 74.

[6] Fajnwaks F. Op. cit. P. 60.

[7] Миллер Ж.-А. Бессознательное и говорящее тело в XXI веке // Международный психоаналитический журнал. 2007. № 7. С. 22.

[8] Bègue J.-P. L’analyse sur Internet: une analyse virtuelle? [Электронный ресурс]. URL: http://psychanalyse-paris.com/L-analyse-sur-Internet-une-analyse.html (дата обращения: 04.11.2019).

[9] Miller J.-A. Le divan. XXI-e siècle. Demain la mondialisation des divans? Vers le corps portable [Электронный ресурс] // Libération. 3 juillet 1999. URL: https://www.liberation.fr/cahier-special/1999/07/03/le-divan-xx1-e-siecle-demain-la-mondialisation-des-divans-vers-le-corps-portable-par-jacques-alain-m_278498 (дата обращения: 04.11.2019).

[10] Bormans C. À propos de l’analyse sur Internet [Электронный ресурс]. URL: http://psychanalyse-paris.com/A-propos-de-l-analyse-sur-Internet.html (дата обращения: 04.11.2019).

[11] Ibid.

[12] Miller J.-A. Op. cit.

[13] Oeynhausen M. Les psys en ligne: arnaque ou aubaine? [Электронный ресурс] // Slate. 11 septembre 2012. URL: http://www.slate.fr/story/53705/psychanalyse-en-ligne-internet (дата обращения: 04.11.2019).